Анатомия Джейн - Амелия Лефей

Джейн

Суббота

Я никогда не встречала своих родителей, но хотелось бы думать, что они желали для меня большего, чем арахис не первой свежести, блестящие лифчики и стопки спиртного на телах стриптизерш. Впрочем, поскольку они оставили меня в наркопритоне где-то на Фремонт-авеню, я почти уверена, что они не задирали планку… Но девушка может мечтать, правда же? В конце концов, единственное, что у меня осталось — это мои дурацкие мечты.

—Черт, как холодно,— пробормотала я себе под нос, застегивая кожаную куртку до самой шеи и обхватив себя руками, пока ждала на углу.

—Эй! Крошка, пожалуйста, не говори мне, что ты уходишь?

Игнорируй.

—Я обращаюсь к тебе, секси.

Меня здесь нет. Пожалуйста, оставьте меня в покое!

—Эй, сучка!— Он схватил меня за руку и притянул к себе.— Ты чего такая недружелюбная?

Я по-прежнему не смотрела на него, вместо этого уставившись на проезжающее мимо такси. Здешние мужчины похожи на диких собак, и если встретишься взглядом, придется отбиваться от них палкой.

—У меня выходной, но, если ищешь подружку, предлагаю тебе зайти внутрь.

Сделав глубокий вздох, я выдернула свою руку.

—Ну я же не внутри…

—Эй, Гэвин. Что я тебе говорил насчет того, чтобы связываться с моими девочками?

Я узнала голос. Потому что ненавидела этот грубый, словно наждачная бумага звук почти так же сильно, как галлон спрея для тела Axe, в который парень окунался каждый вечер перед выходом.

Когда он встал позади, я изо всех сил попыталась сдержать рвоту.

—Мы просто болтали…

—Поболтай с кем-нибудь еще, или входи, или проваливай,— рявкнул на него Аллен и, отпустив меня, мудак побрел к задней двери «Кролика Банни».

Это вовсе не метафора, а настоящее название стрип-клуба — имею в виду «джентльменского клуба» — где я работала. «Кролик Банни» — это билет Аллена в мечту стать следующим Хью Хефнером… Только он мог хотеть стать старым извращенцем.

—С тобой трудно, Джейни.

Как же меня бесила эта его привычка добавлять «милые» окончания к имени.

—Как просить о повышении зарплаты?

Наконец я повернулась к парню, но пришлось опустить глаза, отчасти из-за каблуков, а еще из-за того, что он гребаный коротышка. При росте примерно сто семьдесят сантиметров,— а на самом деле сто шестьдесят пять без подкладок в его чертовых ботинках,— он почти всегда был самым низкорослым мужчиной в клубе. Иногда девочки говорили, что он похож на ребенка, который ждет, когда мать вернется с работы. То, что в двадцать пять лет его лицо оставалось по-детски круглым, тоже не очень помогало. Единственный положительный момент… Дайте секунду, и я что-нибудь придумаю.

—Джейни…

—И для протокола: я не одна из твоих девочек! Я не раздеваюсь. Я у тебя бармен, и менеджер, и бухгалтер, и портной для девочек…

—Понимаю, ты много чего делаешь.

—Я делаю все!— закричала я, поднимая руки вверх, чтобы он увидел заклеенные кончики моих пальцев.— Смотри! Этот я уколола, когда зашивала бюстгальтер Жасмин. Ты знаешь, как трудно пришивать пайетки, Аллен? Пиздец как трудно!

—Джейн…

—А это,— я указала на повязку на большом пальце,— цена, которую я заплатила за твою дурацкую попытку сэкономить деньги на гребаном степлере, Аллен! Твой пятидесятицентовый степлер поранил меня.

—Я понял!— заорал он. Я снова скрестила руки на груди, отворачиваясь от него и глядя на башню Джона Хэнкока¹. — Я понимаю, Джейн. Знаю, что ты много делаешь, и ты знаешь, что я благодарен…

—Нет, не знаю. В нашей работе люди выражают благодарность в денежном эквиваленте. Отсутствие денег означает неблагодарность.

Ну вообще-то это означало отсутствие обслуживания, но я слишком расстроилась, чтобы формулировать слова лучше.

—Ты чертовски упряма,— вздохнул он.

—Как мул,— согласилась я.

—Ты знаешь, сколько стоит в этом городе вести бизнес…

—Знаю, и если ты откажешься от алкогольного желе, которое никто не пьет, прекратишь подавать креветки, которые оказываются на полу, и заменишь все лампы светодиодными, мы сможем сэкономить триста долларов в месяц. Если я заработаю лишние две сотни, мне не придется выбирать между продуктами и гребаным счетом за электричество.

Я начала заниматься бухгалтерией всего месяц назад и чуть не расплакалась, когда поняла, сколько денег зарабатываю, не раздеваясь. Вдобавок ко всему, я точно знала, сколько он получал от других девушек, в то время как я изо дня в день боролась, черт возьми.

Мы оба воспитывались в одном приюте, но он на год младше меня. Где-то в глубине души я все еще считала его своим братом и не совсем понимала почему. Может быть, потому что я росла тихоней, а он всегда заступался за меня, даже когда его били за это.

Обычно потенциальные усыновители любят новорожденных, но мой статус «наркотического» ребенка действовал как чума. Никто даже не прикасался ко мне. Меня передавали из одного приюта в другой, пока в восемнадцать я не выпустилась, и Аллен не нашел меня. Он помогал мне найти работу официантки, уборщицы, баристы и тому подобное, пока три года назад не открыл свой клуб.

—Слушай, давай поговорим об этом позже? Ты же знаешь, что по выходным здесь все сходят с ума…

Но прежде чем он успел закончить, Леди высунула темную голову за дверь, и я заметила, что фиолетовая блестящая звезда на ее левой груди размазалась.

—Джейн! Джейн, слава богу! Застежка на лифчике сломалась и мои сиськи выглядят кривыми. Ты не могла бы помочь?

—А другого у тебя нет?— рявкнул на нее Аллен.

Леди положила руку на бедро, закатила глаза и надула жвачный пузырь.

—Да, но, если Кристалл разозлится, что мой костюм Супергерл лучше, я скажу, что это ты велел мне переодеться.

—Супергерл?— спросил он, и на этот раз я закатила глаза.

—Сегодня Ночь героев,— напомнила я.

Как он мог забыть свои собственные глупые идеи?

—Ладно, подожди…

—Мой сет через пять минут. Джейн, пожалуйста,— умоляла девушка.

—Джейн… пожалуйста,— добавил Аллен, уже направляясь к задней двери.— Клянусь, мы разберемся с этим завтра. Ты нужна нам сегодня вечером. Сегодня суббота.

—Джейн,— снова позвала Леди,— пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

—Прекрасно!— Они как дети, такие же чертовски надоедливые! Повернувшись к Аллену, я ткнула в него пальцем.— Если ты не дашь мне завтра прибавку, я ухожу навсегда.